Zapisi Fjodora Mihailoviča Dostojevskog po mnogo čemu interesantni su i važni, prije svega za čitaoce iz Crne Gore i sve druge koje interesuju odnosi izmedu istočne i zapadne hrišćanske civilizacije. Taj dio zapisa, koje ovdje donosim, preveo sam sa ruskog na crnogorski jezik. Za govornike ruskog jezika dodao sam i original iz sabranih djela Dostojevskog koji je objavila "Nauka" u dvadesetom tomu, 1980. godine.
Da, još jedna prepirka. Došlo se do te tačke da su naši slavenofili i zapadnjaci, uzeti u svom najčistijem stanju (avaj! oni i dalje postoje u čistom stanju, čak i u najčistijem, sa impulsima najfanatičnije isključivosti), iznenada su naišli na to i bili primorani da međusobno iznesu svoje mišljenje, da iznesu sve što je njihovo, i naravno, došlo je do svađe. Žurimo da ovaj novi sukob uvrstimo u našu hroniku: nije bez interesa.
Tačka gđe su se neprijatelji sukobili zove se Crnogorci. Poznato je da su ove godine, a i nedavno, Slaveni, uključujući i Crnogorce, vodili veliku bitku sa sultanom. Ni sada stvar nije završena. Crnogorci su djelovali svom snagom: borili su se kao očajnici, tukli sultanovu vojsku. Pa i njih su tukli. Štaviše, spaljivani su, opljačkani, obeščašćeni, silovani – jednom riječju, tretirani su na turski način. Ovđe je, kako to uvijek biva kod Slavena, u najodlučnijem trenutku izbio razdor oko Crnogoraca. Na kraju, i sada su, u veoma lošem stanju. Sve je polomljeno, spaljeno i uništeno. Naravno da im je bila potrebna pomoć. Ako ne ličnim učešcem, onda barem novcem. Ponekad je novac gotovo isto što i učešce. A kako nikad ne možemo skupiti novac ni za šta, onda smo, naravno, morali pomoći barem mrvicama. E, tu leži čast i slava za one koji su prvi otvorili pretplatu, ne bojeći se ovih mrvica i ne prezirući mrvice. Malo je ipak bolje nego ništa. Ali ako svi počnemo da budemo popustljivi, čekajući milione s neba, da nas, tako važnih ljudi, ne bude sramota da radimo tako težak posao, onda sa ovom računicom nikada nećemo viđeti ni rublju. Da ne preziremo i počnemo s mrvicama, a do miliona ćemo doći, ako ne sada, onda kasnije. Prvi korak je uvijek prva i najvažnija stvar. Kad bismo samo mogli upoznati društvo s tim, naviknuti ga, uvesti u običaje i pobuditi interesovanje...
Ali tu se dogodila nevolja. Čast prve inicijative pripada listu „Sovremennoe slovo“, a to je još veća čast jer je „Sovremennoe slovo“, po svemu sudeći, organ čistog zapadnjaštva, a ako zanemarimo neke činjenice, čak i fanatično zapadnjaštvo. Čak i "Dan", koji se iznenada pojavio nakon tromjesečne pauze, bio je iznenađen podvigom "Sovremennog slova". Nije očekivao da će uspješno objaviti pretplatu za Crnogorce! Poznato je da je "Dan" iznenada stao u ljeto na svom 34. broju. Svi smo mi, mislim, sva literatura, iskreno žalili zbog toga, prvo, načelno, a drugo, bilo nam je žao "Dana": jer to je bila dobra publikacija, koju su objavili ljudi odani stvari, nesebično i iskreno, iskreno i jasno iznoseći svoja uvjerenja. A jasno izraziti znači imati najveće povjerenje u svoja uvjerenja. Iako smo se u našem časopisu povremeno doticali "Dana", oduvijek smo vjerovali u iskrenost i poštenje izdavača "Dana", i po tome se razlikujemo od "Sovremennog slova", koje je u štampi priznalo da do izvesne činjenice nije u potpunosti vjerovalo u iskrenost i poštenje izdavača "Dana" u njegovim uvjerenjima. Uredništvo poput "Dana" ne može se sumnjičiti za neiskrenost. Poštujemo ga, iako se još, recimo, ne možemo bez smijeha priśetiti čak ni prijedloga „Dana“ o mogućnosti da glavni tužilac Svetog Sinoda bude iz reda Jevreja. (Mislimo da se čitaoci śećaju ovog fantastičnog jevrejskog glavnog tužioca. Pitanje je bilo oko izjednačavanja prava Jevreja i Rusa u Rusiji. „Ako postoji jednakost prava, onda će se možda još jedan Jevrejin popeti do ranga glavnog tužioca Sinoda. Pa, šta je onda sa "Biće s nama", uzviknuo je "Dan" i zaključio iz mogućnosti ovog glavnog tužioca da je nemoguće dati određena prava Jevrejima! Ali ovakvi susreti našeg časopisa sa "Danom" nimalo ne mogu poljuljati naše lično poštovanje! za to. Dakle, pređimo na posao. Upravo je izašao ažurirani „Dan“, a u svom prvom 35. broju sa brutalnom slavom za „Sovremennoe slovo“ u vezi sa pretplatom za Crnogorce. Istina, “Sovremennoe slovo” je vrijeđalo slavenofile i prije toga, nego što je prvi put objavljena pretplata. Ali čini nam se da je ovđe u dijelu „Dana“, pored negodovanja, bilo i malo ljubomore na „Sovremennoe slovo“: „Zašto ste, kažu, prvi počeli vi sa pretplatom, a ne mi, slavenofili , pravi prijatelji Slavena? Otkrili smo ih, izmislili smo ih, čak smo i sa Slavenima svima dosadili, dakle, čast nam i slava! Osim ove lične ljubomore, svakako je postojala i druga, plemenitija ljubomora, odnosno ljubomora na uvjerenja: „Šta! zar neopranim, nečistim zapadnim rukama, čak i dodirnuti tako nešto!” itd. itd. “Dan” nije mogao a da ne pohvali djelo: to je ipak bilo jako dobro, a i Crnogorci bi nešto dobili; ali ono što nervira je to što „Sovremennoe Slovo“ ovako ne gleda na stvar! Bez poštovanja, bez poštovanja prema uzvišenim predmetima, pa čak i da zabijete nos u kalašni rov! Oni pomažu Crnogorcima, ali ne što su Crnogorci i pravoslavni Slaveni, naša rođena braća, naša krv, koja će se stopiti sa ruskom zemljom, već samo zato što su ugroženi i za nezavisnost. Podržavaju svoje, bore se za slobodu, za načelo nezavisnosti. I naposljetku se pokazalo da su se oba protivnika složila u svojim ośećanjima oko istog dobrog djela, i složivši se, obadva su se odmah naljutila jeden na drugog za ovo isto dobro djelo, i skoro se postiđeli. U najmanju ruku, određene rezerve i opravdanja u drugim slučajevima i u drugim postupcima znače, po našem mišljenju, skoro da se stidim ovih postupaka. I nastala je pretkomična slika. Ne možemo a da ne zamislimo lično: na jednoj strani stoji "Dan", na drugoj – "Sovremenoe slovo", a u sredini su Crnogorci. "Dan" i "Sovremenoe slovo" su toliko ljuti da se Crnogorci čak i plaše.
— Evo vam, Crnogorci! — kaže "Dan". —primite, Hrista boga radi, za bijedu, po bratski. Mnogo vas volimo. Vi se, međutim, śetite zašto vas volimo, nikako ne zaboravite: upravo zato što ste vi Crnogorci, a ne samo neki drugi ljudi koji brane svoju nezavisnost. Mi uopšte nismo kao "Sovremennoe Slovo", koje vas voli samo zbog ovoga. To znači da vas uopšte ne voli, jer voli samo apstraktno, voli u vama samo ljude koji brane princip nezavisnosti. (Kakvo iznenađenje!) Naravno, odbrana nezavisnosti je dobra stvar. Slažemo se sa ovim i veoma smo sretni zbog vas što imate takav duh. Ali zamislite, recimo da niste bili Crnogorci, odnosno braća Slaveni sa kojima se moramo vremenom spojiti u jedno (šta god „Sovremenoe slovo“ kaže, „Dan“ nastavi, biće!). Pa, što bi nam onda to značilo? Tamo bi jednostavno bilo ljudi koji brane svoju nezavisnost i ništa više. Možda bismo vas i tada hvalili (doduše samo da niste Njemci), ali da se bacite, kao što vam se sada bacamo, da se izvučete iz kože — bez jutra! niko to ne bi uradio. Što nas je briga za druge ljude! Ometanje! Ovo ostavljamo "Sovremennom slovu". Vjerujte mi, Crnogorci, da je „Sovremennoe Slovo“ takve novine, takve novine koje već…
— Crnogorci! — prekida ga "Sovremennoe slovo", — ne slušajte "Dan": on je fanatik, on vas kvari. Evo, uzmite! To je sve što smo mogli prikupiti od pretplate. Molim vas, bez zahvale. U suštini, nije nam mnogo stalo do vas. Stalo nam je do principa, principa koji nam je drag, principa koji branite; Upamtite: mi vam pomažemo kao narod koji brani princip nacionalnosti, i što je najvažnije, nezavisnost, a nikako kao Crnogorce. Čak i u ovom slučaju (pošto smo krenuli u ovaj okršaj sa ovim ludim „Danom“) čak je i šteta što ste Crnogorci. Čak je i malo neugodno. Čak i da ste crnci, izgledalo bi bolje. Nije nas briga da li ste vi crnci, ili; zapamtite ovo. Mi cijenimo princip, princip, princip! Pa, naravno, rasa... Pa, tu je i činjenica da ste vi, da tako kažem, posrednici između nas i Evrope... {“Sovremennoe Slovo”, br. 86, članak “Oživljavanje 'dana'” .
} Jednom riječju, nismo još sasvim skontali, da ste vi posrednici, pa ćete i ostati tamo posrednici... Sve su to, naravno, gluposti... Ali morali smo nešto da kažemo ovaj... ljubičasti Vizantinac... ima "Dan"... Ah, da vi (bar za ovu priliku!) nijeste Crnogorci, nego neki Švajcarci, Tirolci, Baden-Badenci, Englezi! Međutim, nije nas briga; princip je glavna stvar! Zašto odlagati? Brzo se civilizujte! Šaljite svoju đecu u Evropu da uče. Mi, naravno, snažno podržavamo princip nacionalnosti. Ali zar je zaista moguće misliti da se nacionalnost sastoji od rase, vjere, jezika, narodnih običaja, istorije itd. Tako može suditi samo "Dan". Nacionalnost je, po našem mišljenju... to je Evropa; ovo treba da bude isto kao i sve ostalo, tako da nema posebnosti ni u čemu, i naravno, evropska sloboda, evropski napredak, odnosno, nije jednostavano, prirodni napredak, već evropski. Slušaj, Evropljanin! I neka bude evropska sloboda! Eh-eh! Da ste samo ranije postali milordovi, bilo bi to veličanstveno! Napustite vaše planine... Ali stvarno: samo ih poravnajte i to bi bio kraj; Pa, što vam trebaju? Istina, ima planina u Švicarskoj, a možda i u Tirolu... Ali ovo je karakteristika, ovo je stigma; to koči panevropski razvoj. Princip, princip, princip prvo! Da ste milordovi, Katkov bi vas hvalio. Ali laskavo je kada vas Katkov hvali, zar ne? I on je Evropljanin... Pa, dobro, ne mrštite se, nemojte to shvatiti kao šalu o Katkovu; Mi samo... Zaista, stvarno, stvarno, šteta što ste Crnogorci! Čak je i dosadno! Čak i samo za inat ovom "Danu"... dovraga!
Crnogorci stoje zamišljeni, otvorenih usta i raširenih ruku, pa ih je čak i stid. Prije "Dana" još me nije toliko sramota. „Istina je“, misle oni, „da smo mi narod koji brani svoju nezavisnost; Ne može se sakriti, ali mi smo Crnogorci; a ovo iskupljuje sve. Pa, što se tiče "Sovremenog slova“, zaista se stidim. Ovdje “Crnogorci” ništa ne kupuju. Istina je da smo mi zaista narod koji brani princip nezavisnosti, ali šta ćeš od nacionalnosti! Ne možeš je sakriti, ne možeš je zakopati: kako god je umotao, i dalje je crnogorska. Eh-eh! Bolje bi se borili kod kuće, a onda bi nam došli potpuno spremni! Bilo bi bolje! A zovu se i braća! Samo se vuku u različitim smjerovima. "Oh, vi ste potpuno van reda!"
Naravno, Crnogorci su se mogli delikatnije izraziti i ne bi rekli: „Ma daj!“ od prvog puta. Oni su još uvijek grub, neotesan narod i nisu navikli na evropsku razmetljivost naše peterburške književnosti i naših civilizovanih publikacija. Još nisu prenijeli, uz označavanje vlastitih imena, takve savjete, na primjer, da, kažu, savjetujemo gospodinu Razinu da ne raste tako visok, savjetujemo gospodinu Bestužev-Rjuminu da se namaže mašću za kotače nakon kupanja, ili takve, na primjer, dosjetke da gospodin Vodovozov treba da nosi vodu. Oni još nijesu ispravno koristili u štampi takve štampane zamjerke kao što je, na primjer, onaj koji je citiran u The Economistu i upućen jednom od njegovih zaposlenika: „Ako se ružnoća odgovora pripisuje abnormalnosti autorovih moždanih funkcija, onda patološki sastav je blizak idiotizmu, da naš Baškir nije učio od mule za bakrene novčiće; ljude bi s takvom logikom slali u duševnu bolnicu. Baškir iz Belebeja možda; da bi se opametio, trebao se okrenuti ne štampanoj riječi, već drugim... osjetljivijim sredstvima, itd.
Sve, ovo će ostati samo spomenik epohi našeg peterburškog evropejstva, eri u kojoj je „Sovremennoe slovo” zameralo „Danu” što ga popularno psuje, a kao primer je ukazivalo na „Journal des Débats”. dobrih manira. “Šta će Evropljani reći o nama?” A da li se tako psuju, na primjer, u “de Deba”? Iz naših evropskih i civilizovanih novina „Sovremennoe slovo” je, naravno, moglo naučiti da se i na nenarodni način može psovati na način na koji ni narod ponekad nije ni sanjao. A u Parizu, iako ne psuju kao mi sada, psuju na svoj način, čak i bolji od našeg, a osim toga, tamo u novinama, čak i bez psovki, ponekad napišu stvari koje bi razboljele svaku pristojnu osobu. Ali, uzgred, kakve veze ima šta Crnogorci kažu? Šta nas briga za parišku prepisku? Imamo svoje stvari da radimo...
Moj vlastiti posao, i mnogo toga! Zašto, zašto, molim vas, recite mi, da dobrovoljno vezujemo ruke teoretiziranjem i isključivošću? Kakvi okorjeli starovjerci s obje strane! Obje publikacije su poštovane, ugledne i, što je najbolje, korisne; i tako je među njima takav nered — oprostite na izrazu, ali ovo je mentalni nered i ništa više. “Ja, kažu, volim čovjeka bez kože, a volim kožu bez čovjeka” itd, itd. A kakva je potreba društvu za sve ovo, pomislite samo! Naravno, ne možete objasniti zapadnjačku izuzetnost ničim. Samo će vas prekoriti zbog toga, i ništa više. Sa slavenofilima je takođe nemoguće raspravljati u ovom smislu, to je kao da gazite po vodi. Ne zamjeramo im sada značenje ovih drevnih teorija. Vjerujemo da će ove dvije najnaivnije i najnevinije teorije današnjeg svijeta konačno umrijeti same od sebe, kao dvije oronule babe, gunđajuci pred mladim plemenom, pred svježom nacionalnom snagom u koju još uvijek ne veruju i koju, iz navike, još uvek sve bake tretiraju kao maloletnu decu. Ne, ne plašimo se sada ovih teorija, u ovom slučaju, ali nam je loš primjer bio neprijatan. Nešto se desilo, pa bar ova pretplata (bilo mala ili velika stvar, sve je isto), i odmah nastaje razdor, odmah treba povući društvo u raznim pravcima, odmah su tu teorije gđe bi trebalo ujedinite se još jače...
Članci i bilješke. 1862-1865
_______________________________________________________________________________________________________
Славянофилы, черногорцы и западники, самая последняя перепалка
автор Федор Михайлович Достоевский
Ф. М. Достоевский. Полное собрание сочинений в тридцати томах
Том двадцатый. Статьи и заметки. 1862—1865
Л., «Наука», 1980
Да, опять перепалка. Случился такой пункт, на который вдруг наткнулись вместе наши славянофилы и западники, взятые в самом чистом их состоянии (увы! они еще существуют в чистом состоянии, даже в самом чистейшем, с порывами самой фанатической исключительности), наткнулись — и поневоле должны были обоюдно высказаться, выложить всё свое, — ну тут уж, разумеется, случилась и перепалка. Это новое столкновение мы спешим занести в нашу хронику: оно не без интереса.
Пункт, на котором столкнулись враги, называется черногорцы. Известно, что в этом году, и еще очень недавно, славяне, в том числе черногорцы, вели большой бой с султаном. Даже и теперь дело не кончено. Черногорцы действовали изо всех сил: дрались как отчаянные, били султаново войско; ну и их били. Мало того: их жгли, грабили, бесчестили, насиловали — одним словом, поступали с ними по-турецки. Тут, как и всегда бывает у славян, в самую решительную минуту случился у черногорцев раздор. Конец концов — им теперь очень худо. Всё разбито, пожжено и разорено. Конечно им надо было помочь. Делом нельзя, так хоть деньгами; иногда деньги почти то же, что дело. А так как денег у нас никогда ни на что не соберешь, то, разумеется, пришлось помогать хоть крохами. Ну вот в этом-то честь и слава тем, которые первые открыли подписку, не испугавшись этих крох и не погнушавшись крохами. Крохи все-таки лучше, чем ничего. А если мы все будем белоручничать, ждать прямо мильонов с неба, чтоб не стыдно было, дескать, нам, таким важным людям, копеечным делом заниматься, — то ведь мы при этом расчете никогда и рубля не увидим. Не брезгая же начнем с крох, а дойдем п до мильонов, хоть и не теперь, так впоследствии. Первый шаг есть всегда самое первое и самое главное дело. Только бы познакомить с этим общество, приучить, в обычай ввести, интерес возбудить…
Но вот тут-то и случилась беда. Честь первого начинания принадлежит газете «Современное слово», и тем большая честь, что «Современное слово», судя по всему, есть орган чистейшего западничества, а если уж придраться к некоторым фактам, так даже фанатического западничества. Даже вдруг появившийся после трехмесячного перерыва «День» удивился подвигу «Современного слова»: он и не ожидал, что те в состоянии объявить подписку на черногорцев! Известно, что «День» вдруг прервался летом на своем 34 номере. Мы все, то есть, мы думаем, вся литература, искренно сожалели об этом, во-первых, по принципу, а во-вторых, и «Дня» было жалко: хорошее было издание, издавалось людьми, преданными делу, бескорыстными и прямо, откровенно, ясно излагающими свои убеждения. А ясно излагать — значит в высшей степени не сомневаться в своих убеждениях. Нам хоть и случалось задевать «День» в нашем журнале, но мы всегда верили и в искренность и в добросовестность издателей «Дня» и в этом расходимся с «Современным словом», которое печатно созналось, что до известного факта не совсем верило искренности и добросовестности редакции «Дня» в ее убеждениях. Такую редакцию, как редакция «Дня», нельзя заподозрить в неискренности. Мы уважаем ее, хотя и до сих пор не можем, например, без смеху припомнить хоть бы о предложении «Дня» о возможности обер-прокурора св<ятейшего> синода из евреев. (Мы думаем, читатели помнят об этом фантастическом обер-прокуроре из евреев. Вопрос шел об уравнении прав евреев и русских в России. «Если будет равенство прав, то тогда, пожалуй, иной еврей дослужится до обер-прокурора синода. Ну что тогда с нами будет!» — воскликнул «День» и вывел из возможности этого обер-прокурора, что невозможно давать известных прав евреям!) Но ведь такие встречи нашего журнала с «Днем» вовсе не могут поколебать нашего личного к нему уважения. Итак, к делу. Только что вышел обновленный «День», в первом же 35 номере его раздался жестокий залп в «Современное слово», по поводу подписки на черногорцев. Правда, «Современное слово» задело славянофилов еще прежде того, при первом объявлении подписки. Но нам кажется, что тут со стороны «Дня», кроме обиды, случилась маленькая ревность к «Современному слову»: «Зачем, дескать, ты начал первый подписку, а не мы, славянофилы, настоящие друзья славян? Мы их открыли, мы их изобрели, мы даже всем надоели славянами, следственно, честь нам и слава!» Кроме этой личной ревности, непременно была и другая, более благородная ревность, то есть ревность убеждений: «Как! неомовенными, нечистыми западными руками, да еще прикасаться к такому делу!» и т. д., и т. д. Не похвалить-то поступка «День» не мог: дело все-таки было очень хорошее, да и черногорцы что-нибудь получат; но ведь что досадно, — ведь не так на дело то смотрит «Современное слово»! Без благоговения, без уважения к высоким предметам, да туда же соваться в калашный ряд! Помогают черногорцам, а между тем вовсе не потому, что они черногорцы, православные славяне, родные наши братья, плоть от плоти и кровь от крови нашей, которым предстоит со временем слиться с землей русской, а потому только помогают, что они народ угнетенный, независимость свою поддерживают, за свободу сражаются, за принцип национальности. И вышло наконец то, что оба противника сошлись по чувству на одном и том же хорошем деле, и, сойдясь, оба тотчас же рассердились друг на друга за это же хорошее дело, чуть не застыдились даже его. По крайней мере известные оговорки и оправдания в иных случаях и в иных поступках значат, по-нашему, почти что стыдиться этих поступков. И вышла прекомическая картина. Мы не можем не представить ее в лицах: стоит с одной стороны «День», с другой — «Современное слово», а посредине стоят черногорцы; «День» и «Современное слово» очень сердитые, так что черногорцы даже побаиваются.
— Вот вам, черногорцы! — говорит «День». — Примите, Христа ради, на бедность, по-братски. Уж очень вас любим. Вы, впрочем, помните, за что мы вас любим, отнюдь не забывайте: именно за то, что вы черногорцы, а не просто какой-нибудь другой народ, который защищает свою независимость. Мы вовсе не так, как «Современное слово», которое за это только и любит вас. Значит, оно вас вовсе не любит, потому что любит одну только отвлеченность, любит в вас только народ, который защищает принцип независимости. (Эка невидаль!) Конечно, защищать независимость хорошее дело. Мы с этим согласны и очень к тому же за вас радуемся, что у вас такой дух. Но ведь представьте, допустите, что вы были бы не черногорцы, то есть не братья-славяне, с которыми мы должны слиться со временем воедино (уж что ни говори «Современное слово», продолжает «День», а это будет!). Ну что бы вы тогда для нас значили? Просто были бы какой-то там народ, который отстаивает свою независимость, и больше ничего. Пожалуй, мы бы и тогда похвалили вас (впрочем, только в таком случае, если б вы были не немцы), но уж ворочаться, так как мы теперь для вас ворочаемся, из кожи лезть — морген-фри! не стали бы ни за что. Что нам другой народ! Отвлеченность! Это мы уж «Современному слову» предоставляем. Поверьте, черногорцы, что «Современное слово» — это такая газета, такая газета, что уж…
— Черногорцы! — перебивает «Современное слово», — не слушайте «Дня»: он фанатик, он вас развращает. Вот возьмите! Это всё, что мы могли собрать по подписке. Пожалуйста, без благодарности. Нам ведь, в сущности, собственно до вас мало дела. Нам принцип, принцип дорог, принцип, который вы защищаете; помните же: мы вам помогаем как народу, защищающему принцип национальности, и главное — независимости, а отнюдь не как черногорцам. Даже в настоящем случае (так как мы затеяли с этим сумасшедшим «Днем» эту стычку) даже жаль, что вы черногорцы. Даже досадно немного. Будь вы хоть негры, так, кажется, было бы лучше. Нам ведь всё равно, что вы, что негры; помните это. Нам принцип, принцип дорог, принцип! Ну, конечно, раса… Ну, там и то, что вы, так сказать, посредники между нами и Европой… {«Современное слово», № 86, статья «Возрождение „Дня“».
} Одним словом, мы это еще не совсем хорошо себе уяснили, что вы посредники-то, и так это вы там будете нашими посредниками… Всё это, конечно, вздор… Но ведь надо же было что-нибудь наговорить этому… багрянородному византийцу… то есть «Дню»… Ах, если б вы (хоть на этот случай только!) были не черногорцы, а какие-нибудь швейцарцы, тирольцы, баден-баденцы, англичане! Впрочем, нам всё равно; принцип главное! Да чего медлить? Цивилизуйтесь-ка скорей! Посылайте скорее в Европу ваших детей учиться. Мы, конечно, очень стоим за принцип национальности. Но ведь неужели ж думать, что национальность заключается в породе, в вере, в языке, в народных обычаях, в истории и пр. Так «День» только может судить. Национальность, по-нашему, это… это Европа; это — быть так же как и все, чтоб никакой то есть особенности не было ни в чем, ну и, разумеется, европейская свобода, европейский прогресс, то есть не простой, естественный прогресс, а европейский. Слышите, европейский! И свобода чтоб была европейская! Э-эх! делались бы вы поскорее хоть милордами, славно бы было! Бросьте ваши горы… Да что, право: сравнять бы их, да и дело с концом; ну на что вам они? Правда, в Швейцарии есть горы, в Тироле, пожалуй, тоже… Но ведь это особенность, это клеймо; это мешает общеевропейскому развитию. Принцип, принцип, принцип первое дело! Были бы милордами — и Катков бы вас похвалил. А ведь лестно, когда Катков похвалит, неправда ли? Тоже ведь европеец… Ну-ну, не хмурьтесь, не принимайте за насмешку, про Каткова-то; мы только так… Право, право, право жаль, что вы черногорцы! Досадно даже! Даже для того, чтоб только в пику этому «Дню»… чтоб его!
Стоят черногорцы в раздумье, раскрывши рты и расставив руки, и даже совестно им. Перед «Днем» -то еще не так совестно. «Это хоть и правда, — думают они, — что мы народ, отстаивающий свою независимость; этого скрыть нельзя, но зато ведь мы и черногорцы; а это всё выкупает. Ну, а относительно „Современного слова“, так действительно совестно. Тут „черногорцы“ ничего не выкупают. Правда, что мы действительно народ, отстаивающий принцип независимости, да ведь с народностью-то что будешь делать! Не спрячешь, не зароешь: как ни обернешь — всё черногорец. Э-эх! передрались бы лучше у себя дома да пришли бы к нам уж совсем готовые! Лучше бы было! А еще братьями называются! Теребят только в разные стороны. Ну вас совсем!»
Конечно, черногорцы, может быть, и поделикатнее бы выразились и не сказали бы: «ну вас совсем!» с первого разу. Они еще народ кряжевой, неотесанный и не привыкли к европейским развязностям нашей с.-петербургской литературы и цивилизованных наших изданий. У них еще покамест не передаются, с означением собственных имен, такие, например, советы, что, дескать, г-ну Разину советуем не так высоко расти, г-ну Бестужеву-Рюмину советуем мазаться колесной мазью после бани, или такие, например, остроты, что г-ну Водовозову надобно возить воду. У них еще верно не употребляются в печати такие печатные возражения, как например приведенное в «Экономисте» и сделанное одному из его сотрудников: «Если безобразие ответа отнести к ненормальности мозговых отправлений автора, то патологическое составление его близко к идиотизму, если бы башкирец наш учился не у муллы на медные гроши; обладатели такой логики посылаются в дом умалишенных; башкирец из Белебея может; для вразумления его надобно обратиться не к печатному слову, а к другим… более чувствительным средствам» и проч.
Всё, это только останется памятником эпохи нашего с.-петербургского европеизма, эпохи, в которую «Современное слово» укоряло «День» за то, что он ругается с ним по-народному, и указывало при этом на «Journal des Débats» как на пример благовоспитанности. «Что, дескать, скажут про нас европейцы? И ругаются ли, например, так в „де Деба“?» Из наших европейских и цивилизованных газет «Современное слово», конечно, могло бы узнать, что и не по-народному можно так выругаться, как и народу иной раз не снилось. А в Париже хоть и не ругаются теперь по-нашински, зато ругаются по-своему, даже получше нашего, и, кроме того, кроме ругательств, там в газетах и без ругательств напишут иной раз так, что стошнит всякого порядочного человека. Но, впрочем, что до того, как скажут черногорцы? что нам и до парижских корреспонденции? У нас ведь свои дела…
Свои дела, да и много дела! К чему же, к чему, скажите, пожалуйста, добровольно себе связывать руки теоретизмом и исключительностью? Что за отпетое староверство с обеих сторон! Оба издания почтенные, достойные уважения, и, что лучше всего, — дельные; и вот идет между ними такая чехарда, — уж простите за выражение, а ведь это умственная чехарда и больше ничего. «Я, дескать, люблю человека без кожи, а я люблю кожу без человека» и т. д., и т. д. А обществу-то какая нужда во всем этом, подумаешь! Конечно, западничеству не растолкуешь его исключительности ни за что; только обругают за это, и больше ничего. С славянофилами тоже в этом смысле спорить нельзя, всё одно что воду толочь. Не за смысл, собственно, этих старинных теорий мы теперь и упрекаем их. Мы верим, что эти две наивнейшие и невиннейшие теперь в мире теории умрут наконец сами собою, как две дряхлые ворчливые бабушки в виду молодого племени, в виду свежей национальной силы, которой они до сих пор не верят и с которой до сих пор, по привычке всех бабушек, обходятся как с несовершеннолетней малюткой. Нет, не этих теорий боимся мы теперь, в настоящем случае, а пример худой нам был неприятен. Случилось дело, ну хотя бы эта подписка (маленькое, большое ли дело — ведь всё равно), — и тотчас вразлад, тотчас надо тянуть в разные стороны общество, тотчас теории там, где бы надо еще крепче соединиться…
ПРИМЕЧАНИЯ
Автограф неизвестен.
Впервые напечатано: Вр, 1862, № 9, отд. II, стр. 132—137, без подписи (ценз. разр. — 14 сентября 1862 г.).
В собрание сочинений впервые включено в издании: 1926, т. XIII, стр. 253—258.
Принадлежность статьи Достоевскому засвидетельствована Н. Н. Страховым (см.: наст. изд., т. XVIII, стр. 209).
Печатается по тексту первой публикации.
Начиная с конца XV в. между Турцией и славянским населением территории, впоследствии названной Черногорией, почти постоянно происходили войны. Спасаясь от турецкого нашествия, население Зеты (юго-запад нынешней Черногории и Северной Албании) бежало в труднодоступные Черны горы (Верхнюю Зету). Эта территория и получила название Черногории. Она была официально включена (с 1499 г.) в состав Османской империи, но сохранила широкую автономию. Черногорцы упорно отстаивали свою независимость. В 1711 г. были установлены политические связи Черногории с Россией. В 1857—1858 гг. черногорцы начали войну против Турции; она окончилась разгромом турецкой армии и присоединением к Черногории отвоеванных у турок территорий. Во время правления князя Николая Негоша (1860—1918) была проведена реорганизация армии и государственного аппарата.
Однако в восстании против турок в 1861—1862 гг. Черногория, Босния и Герцеговина вновь потерпели тяжелое поражение. По мирному договору в Цетиньи Черногория вынуждена была признать верховную власть Порты.
Лишь победа России в русско-турецкой войне (1877—1878 гг.) принесла Черногории независимость.
Стр. 23. Пункт, на котором столкнулись ~ бой с султаном. — О войне Черногории с Турцией (которая началась еще осенью 1861 г. и окончилась поражением Черногории осенью 1862 г.) писали газеты и журналы: «Современное слово» (1862, №№ 15, 17, 27, 44, 46, 58—61, 98); «День» (1862, №№ 30, 36, 41, 43, 44); «Северная почта» (1862, № 185); «Московские ведомости» (1862, №№ 21, 25); «Иллюстрированный листок» (1862, №№ 39 и 40); «Отечественные записки» (1862, № 10); «Основа» (1862) и др. Издания эти придерживались разных общественно-литературных ориентации.
Стр. 23. Честь первого начинания принадлежит газете «Современное слово»… — Объявление о подписке в пользу черногорцев впервые появилось в газете «Современное слово» в 1862 г. (№ 63, стр. 249). Вскоре оно было перепечатано в газетах: «День», «Journal de St.-Petérsbourg», «Современная летопись», «Московские ведомости», «Одесский вестник» и в других изданиях.
Стр. 24….появившийся после трехмесячного перерыва «День» удивился подвигу «Современного слова»…-- «День» — еженедельная славянофильская газета, издавалась в Москве с 15 октября 1861 г. (см.: наст. изд., т. XIX, стр. 57—66, 253—262). В 1862 г. после № 34 (2 июня), последовало, по высочайшему повелению, запрещение его издания, но 1 сентября того же года вышел № 36, и издание газеты продолжалось до 1865 г. Объявление о «подписке в пользу бедствующих православных славян, отстаивающих свою веру и независимость», в газете «День» было напечатано в № 36 (1882, 8 сентября, стр. 17). Там же в примечании И. С. Аксакова говорится и об аналогичной подписке, объявленной в газете «Современное слово».
Стр. 24. ...хорошее было издание, издавалось людьми, преданными делу… — Издателем газеты «День» был И. С. Аксаков. Политический отдел ей не был разрешен, а потому газета носила преимущественно литературно-общественный характер. В издании принимали также участие М. П. Погодин и Ю. Ф. Самарин. Достоевский неоднократно и доброжелательно, и критически упоминал о газете «День» в своем журнале (см.: наст. изд., т. XIX, стр. 57—66 и примеч. к ним; Вр, 1861, № 11, отд. IIt стр. 64—75; 1862, № 1, отд. III, стр. 38—45 и № 2, отд. II, стр. 143—163; 164—168).
Стр. 24….расходимся с «Современным словом» ~ редакции «Дня» в ее убеждениях. — Речь идет о статье: «Возрождение „Дня“» (ССл, 1862, № 86, стр. 343).
Стр. 24. "Если будет равенство прав, то тогда, пожалуй, иной еврей дослужится, до обер-прокурора синода. — Речь идет о законе, вышедшем 27 ноября 1801 г., по которому русские евреи, имеющие дипломы на ученые степени доктора, магистра или кандидата, допускались на службу по всем ведомствам. По этому поводу в газете «День» было напечатано: «Так, например, нельзя же предположить, чтоб обер-прокурором святейшего синода мог делаться еврей, еврей не по происхождению, а по вере!» (Д, 1862, № 19, стр. 1).
Стр. 24. …в первом же 35 номере его раздался жестокий залп в «Современное слово», по поводу подписки на черногорцев. — В примечании И. С. Аксакова к «Подписке в пользу бедствующих православных славян, отстаивающих свою веру и независимость», читаем следующее: «Очень жаль, что г-н Редактор „(Современного слова“) так увлекся своею враждою и, предпринимая святое дело благотворения, с самого первого приступа загрязнил его ложью и клеветою, пользуясь перерывом славянофильского органа „Дня“, — чем самым и компрометировал себя во мнении всех наших заграничных единоплеменников» (Д, 1862, № 36, стр. 17).
Стр. 24. …«Современное слово» задело славянофилов еще прежде того, при первом объявлении подписки. — В «Подписке в пользу черногорцев» редакция «Современного слова» выразила сомнение в искренности любви славянофилов к славянам, обвинив их в том, что славянофилы любят всё славянское преимущественно на словах, а не на деле (см.: ССл, 1882, № 63, стр. 249).
Стр. 26. «Современное слово», № 86, статья «Возрождение „Дня“». — В названной статье речь идет о сочувствии «всем без исключения славянам». «Если не ошибаемся, то в настоящее время мы одни в русской прессе поддерживаем мысль о необходимости связи со славянами как с естественными нашими союзниками и как с посредниками между Европой и нами, — посредниками, которые привязывают нас к Европе и без которых вся будущность нашей политики должна бы ограничиться Азиею» (ССл, 1862, № 86, стр. 343).
Стр. 26. …и Катков бы вас похвалил. — Катков Михаил Никифорова (1813—18S7), реакционный публицист, редактор «Русского вестника» и «Московских ведомостей» (см. о нем также ниже, стр. 278—291, 296).
Стр. 26. ...г-ну Разину советуем не так высоко расти, г-ну Бестужеву-Рюмину советуем мазаться колесной мазью после бани, или такие, например, остроты, что г-ну Водовозову надобно возить воду. — Разин Алексей Егорович (ум. в 1875 г.) — публицист и педагог, автор «Политического обозрения» во «Времени» (см. о нем подробнее ниже, стр. 337). Здесь обыгрывается сходство фамилии «Разин» с французским словом: racine (корень). Корень не растет вверх — таков, вероятно, смысл остроты.
Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829—1897) — историк. Иго статьи, печатавшиеся в «Московских ведомостях» и «Отечественных записках», касались вопросов славянофильства и его судьбы в русской литературе. Водовозов Василий Иванович (1825—1886) — педагог и переводчик. Печатался в «Отечественных записках» (перевод «Зимней сказки» Генриха Гейне, статья «О русской народной педагогике»); в «Вестнике Европы» («О новом плане устройства народной школы»).
Стр. 27. «Если безобразие ответа ~ более чувствительным средствам» и проч. — Речь идет о статье доктора медицины Эмилия фон Кнаута «Башкирцу из Белебея» («Экономист», 1862, кн. 5—6, отд. II, стр. 140—147) — ответе на статью «О земледелии в Башкирии», напечатанной за этой подписью в том же журнале («Экономист», 1862, кн. 3, отд. II, стр. 91—103). Последняя статья, в свою очередь, была ответом Я. Сахарову (В. В. Григорьеву) на статью «Заметки относительно земледелия в Башкирии», напечатанную в журнале «Вестник промышленности» (1861, № 1). В своей статье фон Кнаут утверждает, что Башкирец неправильно понял статью Я. Сахарова, основная мысль которой была та, что «хозяйственный быт народа составляет область, в которую администрация не должна вторгаться ни под каким предлогом, и что всякое вмешательство администрации в эту область, даже с самыми лучшими намерениями, оканчивается всегда вредом для народа» («Экономист», 1862, кн. 5—6, отд. II, стр. 140). Далее фон Кнаут пишет, что противник Я. Сахарова должен был бы более аргументированно возражать ему, противопоставив его теории — свою. В полемическом задоре фон Кнаут допустил в своей статье резкие, процитированные Достоевским, выражения. Белебей — уездный город Уфимской губернии.
Стр. 27. …«Современное слово» укоряло «День» за то, что он ругается с ним по-народному, и указывало при этом на «Journal des Débats» как на пример благовоспитанности. — См. статью «Возрождение „Дня“» (ССл, 1862, № 86, стр. 343). «Journal des Débats» — французская газета, издававшаяся в Париже с 1789 по 1920 г., причем первое ее название было «Journal des Débats et décrets», a с 1814 г. — «Journal des Débats politique et littéraires».
Kommentar schreiben